А.В. Мудрик, доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент РАО

Семьдесят лет исполняется Анатолию Викторовичу Мудрику, замечательному человеку, моему наставнику.

Сравнивать его с М.Монтенем если не по масштабу, то проявлениям личности, с которым я нахожу определенное сходство, меня побуждают впечатления сугубо личного характера и неодолимое желание, нет, не прировнять, а подчеркнуть то особенное, что сближает этих достойных людей.

Анатолий Викторович Мудрик, профессиональный педагог, учитель, вожатый, наставник, известнейший ученый, доктор педагогических наук, член — корреспондент Российской академии образования, профессор высшей школы, готовящей педагогическую элиту страны.

Мишель Эйкем де Монтень — французский мыслитель, блестящий литератор, автор «Опытов», ироничный наблюдатель, остроумный и занимательный собеседник, интеллектуал, учтивый и гостеприимный хозяин замка Монтень близ Бордо, яркий представитель эпохи Возрождения.

Что общего между просветителем 16 века и ученым – педагогом настоящего времени?

Бросается в глаза то, что М. Э. де Монтень был юристом, но прославился своим сочинением «О воспитании детей». И А.В.Мудрик стал известен своим сочинением со сходным названием «О воспитании старшеклассников». В нем нашли отражение мысли и опыт понимания целого поколения молодых людей. Это одна из самых блистательно написанных, полезных и читаемых книг. Труд был переведен на испанский и другие языки мира. С моей точки зрения это настоящий бестселлер, достойный кожаного переплета и золотого теснения фамилии автора на ее обложке. Эта книга, с автографом и по сей день стоит на полке среди самых дорогих для меня изданий.

Но не только тематика и популярность книг объединяют этих людей. Близок и предмет научного интереса. А.В.Мудрика как и в свое время М.Монтеня интересует Человек, его отношения, природа поступков, закономерности развития и воспитания, сфера социализации. Ученого можно причислить к основателям психологической педагогики – складывавшегося в конце ХХ века научного направления в науке. Заметим, что А.В.Мудрик первый в отечественной педагогике разработал и представил педагогическую концепцию личности, первый теоретически раскрыл педагогический смысл таких категорий как, стиль, качество, уровень жизни ( до него они изучались только социологами). Первый в педагогике охарактеризовал понятие общение в докторской диссертации, определив его виды, функции, факторы, условия управления процессом.

Обращает на себя внимание и этико-мировоззренческое сходство с мыслителем эпохи возрождения. «Воспитание, — пишет А.В. Мудрик, — образно можно определить как искусство предвидеть неизбежное и уменьшать эффект случившегося»!!! Входит ли в это искусство умения сдерживать и упреждать, порождать события и формировать социальный тип? Это вопрос принципиальный. Когда-то, лет за десять до того как случилось услышать его определение, я спросил Анатолия Викторовича: человек адаптирует мир или адаптируется к миру? По правде говоря, его ответ меня удивил (это было еще в годы строительства социализма): «похоже, последнее», и добавил, «к сожалению!». По прошествии времени, в этом ответе я нахожу объяснение причины такого «сдержанного» взгляда на воспитание, возможности которого небезграничны. Гуманистическая суть этого определения состоит в том, что настраивает на сочувствие, сострадание, содействие, реальную помощь. Здесь опять же нельзя не заметить некоторого сходства с Монтенем, видевшего в эпоху междоусобных войн, эпидемий, голода и мора, дворцовых интриг и заговоров обстоятельства непреодолимой силы, управиться с которыми можно было лишь действуя разумно, полагаясь на благоразумие, воспитанию которого и призваны были содействовать его «Опыты». «Лучшее наше творение – жить согласно разуму». «Незачем нам вставать на ходули, ибо и на ходулях надо передвигаться с помощью своих ног». И еще, «Ценность души определяется …. способностью быть упорядоченной всегда и во всем….». Жизнь всех нас убеждает в том, что упорядоченный ум надежный инструмент выживания. Нередко какой-нибудь соискатель или аспирант, подобно мне, приходил А.В.Мудрику со своим текстом, не понимая ни его ценности, ни значения. В хаосе представлений, в сбивчивой, подчас путаной речи начинающего исследователя Анатолию Викторовичу удавалось понять замысел, промыслить его следствия, объяснить место и значение полученных результатов. Думаю, что такой подход проистекал не только из феноменальной образованности Анатолия Викторовича, а во многом благодаря упорядоченности знания, в котором, как мне кажется, не было места ничему лишнему. А, кроме того, из относительности знания и понимания, что опыт любого человека уникален и в чем-то превосходит его собственный. Примечательно, что хорошо организованный ум А.В.Мудрика не позволял поселиться самомнению так, что советы носили характер пожеланий, а письменные замечания он делал карандашом на полях, допуская иные решения. К стати и Монтень, не доверял абстрактному знанию, но только такому, который подтверждался его собственным опытом, и в первую очередь, опытом самонаблюдения, самопознания, осознания. Монтень считал, что «Человек должен воспитывать себя для счастья, а для этого нужно изучить свой характер, свои наклонности, размеры своих сил и способностей, силу воли, словом — изучить самого себя». В советчики он призывал Платона : «Делай свое дело и познай самого себя».

В условиях, так сказать, интеллектуального плюрализма, недостоверности знания, единственной и безусловной истиной для Монтеня была дружба. «…В дружбе нет никаких иных расчетов и соображений, кроме нее самой». «Если говорить обо мне, писал автор Опытов, то мое истинное призвание – общаться с людьми и созидать. Весь я обращен к внешнему миру, весь на виду и рожден для дружбы». Эту самохарактеристику М.Монтеня, как мне думается, с поправкой на время можно было бы приписать и А.В.Мудрику.

Для нас, испытавших непосредственное влияние его личности, совершенно очевидно то, что многие его действия не могли быть продиктованы ничем, кроме как дружеским расположением. Верность дружбе для Мудрика — высшая ценность и пример для юношества.

Мы испытывали мальчишеский восторг от общения с ним. Нередко забывали, что перед нами известный на всю страну ученый. Но он вел себя как старший среди равных, что нам льстило. И мы знали, что он не только мог с нами выкурить сигарету или пропустить бокал хорошего вина в каком-либо уютном московском кафе, но были уверены, что Мудрик всегда придет на помощь в трудную минуту. Когда мне, аспиранту, проживающему в АПНовском общежитии, понадобилась медицинская помощь, и вопрос стал о госпитализации, Анатолий Викторович, лично отвел меня в свою квартиру и благодаря его заботам я через две недели поправился. Мне трудно найти пример иного дружеского участия в моей жизни, за что Анатолию Викторовичу безмерная благодарность.

Человечность А.В. Мудрика притягивала к себе аспирантов, вокруг него всегда вились его ученики. Но и сам он тянулся к людям, которые были для него моральными авторитетами. Это его учитель – академик Людмила Ивановна Новикова, которая служила эталоном доброты, требовательности и справедливости, была совестью Академии. (Примечательно, что в ее квартире на стене висела фотография любимого ученика — Мудрика.) Это и неподражаемый Хейно Йоханович Лийметс — феноменальная личность, академик из Таллина, не перестававший удивлять своей европейской образованностью, интеллигентностью и ученостью, а также Игорь Семенович Кон, крупнейший отечественный психолог и философ, которого А.В.Мудрик считал своим наставником и дружбой с которым дорожил и очень гордился. Вспоминаются его слова: «вот мой кожаный диван, располагайтесь. Между прочим, на нем отдыхал сам Кон И.С.». И действительно, было кем, и чем гордиться. В Ленинграде на защите А.В.Мудрика, я был свидетелем того, как, весь зал при появлении И.С.Кона поднялся в знак глубочайшего почтения и признания его заслуг. Трогательная сцена, какую больше не доводилось видеть.

Выбрать лучший период в творчестве ученого задача не из легких, да и мне ли задаваться этим вопросом. Но все же особенно дорогими мне кажутся годы, когда им были написаны «Роль социального окружения в формировании личности подростка», «О воспитании старшеклассников».

Важно, конечно же, не только то, что, но еще и как было написано.

Тут мы обнаруживаем явное сходство стилей. Известно, что Монтень  — первооткрыватель жанра эссе, которому было суждено большое литературное будущее. Эссеистика, свойственна натуре и перу А.В.Мудрика. Свободный и вместе с тем изящный стиль изложения, в котором собственные мысли перемежаются с мыслями великих это то, что характерно было и для Монтеня, в чем он ничего не находил предосудительного. И если Монтень обильно цитировал Эпикура, то Мудрик -Монтеня. Это еще один довод находить в их литературных стилях и пристрастиях духовную связь.

Особенность литературного стиля была обусловлена тем обстоятельством, что оба автора преимущественно писали для друзей, за некоторым исключением, касающегося позднего периода в творчестве Анатолия Викторовича.

Монтень писал для близких ему людей, как бы «скуки ради».

Он как бы мысленно обращался к собеседникам, чтобы занять их умной беседой. Поэтому его тексты так конкретны, так обильны житейскими наблюдениями. Элегантный стиль А.В.Мудрика, обнаруживается определенное сходство с изящной манерой выражения своих мыслей М.Монтенем.

Но не только литературный стиль сближает авторов. Если бы меня спросили, к кому я так в аспирантские годы стремился и перед кем робел, так это был А.В.Мудрик. Кстати это чувство остается при мне и спустя тридцать лет. И почему, потому, что Мудрик был и остается, как и Монтень для его современников, человеком равным эпохе, властитель дум нашего поколения. Как и Мишеля де Монтеня Анатолия Викторовича Мудрика можно считать учителем жизни. Его философские и этические пассажи были частью педагогики, делающей людей лучше, благороднее, красивее.

Облик А.В.Мудрика не вяжется с тем, что в моей среде считалось педагогичным. Ничего чопорного, строгого, назидательного. От него всегда исходило удивительное тепло, обаяние, открытость сочетающееся с достоинством. А.В.Мудрик и сейчас покоряет непосредственной изысканно легкой манерой держаться. Это столичный интеллектуал, внимательный к людям аристократ с тонкими манерами.

Абсолютный урбанист, который великолепно себя чувствовал в городской среде, многое знал из прошлого и настоящего Москвы. С каким озорством в «Комсорге» он напевал забойный мотивчик « А где мой черный пистоле? — на Большом каретном, а где меня сегодня нет? – на Большом каретном…». Побывав в его родительском доме вблизи Октябрьской площади Москвы, я догадался, это была ностальгия по старым добрым временам послевоенного детства и юности. Страсть к городской стихии он обнаруживал всюду. В небольшой масляной работе, на котором запечатлен Анатолий Викторович в модном тогда сафари и в плотном окружении московских многоэтажек я и пытался отобразить его жизненную среду. Но если присмотреться к портрету, то можно ощутить пытливый и ироничный взгляд, мыслителя, как на изображениях Монтеня. И сегодня я горд тем, что портрет вписан где-то в интерьере жизненного пространства своего персонажа.

Прошло с нашего знакомства уже много лет, но Анатолий Викторович все также пытлив и любознателен, остроумен, приветлив, деликатен, элегантен, с возрастом еще больше, все также подвигает к творчеству студентов, гордится их успехами, все также в окружении своих любимых жены Саши и дочери Маши, да еще и внука Анатолия.

Он также активно пишет и хочется надеяться, что его «Опыты» еще впереди.

Мудрик — это больше чем обожание. Я хотел закончить свой очерк фразой «нам остается лишь молча склонить перед ним голову». Но потом подумал, лучше приветливо сказать, «Алло! Это Анатолий Викторович? Здравствуйте!» И в ответ услышать его добрый и полушутливый голос и насладится, в который раз, общением с этим замечательным человеком.

Здоровья Вам и долголетия, Анатолий Викторович!

 Ю.С. Мануйлов, доктор педагогических наук, профессор